Глупый вопрос. Что бы Брир ни сказала, им лучше не станет, а чувство вины не изменит того, что произошло тогда, и того, что случилось с Хейди. Ничто не изменит.

– Дерьмо, – прошептала Лила. – Печаль и дерьмо. Они заставляли ее принимать таблетки. И у нее в квартире ничего не было. Ничего.

– Ну что-то наверняка было, – заявила Джорджия.

Нэнси заморгала. Может быть, это не слабость. Может быть, в ней говорит вина. Лила вновь попыталась тряхнуть головой.

– Наша фотография, кое-какая одежда и вещи в ванной комнате. И она страшно обрадовалась, когда меня увидела. Была просто счастлива. – Лила немного помолчала. – Господи, я чувствую себя ужасно, я даже не пошла на похороны! – Слезы покатились по ее щекам, оставляя на них чернильные следы. – Она сказала, что понимает, почему я так поступила. Почему мы говорили то, что говорили. Она добавила, что ничего против нас не имеет.

– Мы ничего не сделали, – резко сказала Нэнси. – Мы были детьми. Кроме того, тебе прекрасно известно, что эта женщина оказалась наверху по ее вине.

– Так она и сказала, – ответила Брир.

– А что еще она говорила? – спросила Грейдон.

– Она спросила, не толкнула ли ее я, – тоненьким голоском сказала Лила.

Джорджия застыла. Прошло шестнадцать лет, но никто из них не произнес ни одного слова о том дне. Никто не спрашивал, какую роль сыграла каждая из них. Таким было правило.

– Я ее не толкала, – едва слышно ответила Лила.

– Это старая история, – мягко сказала Нэнси со своей стороны постели.

– Два человека мертвы из-за нас, – резко заявила Брир, и ее голос больше не был хриплым. – Она покончила с собой в дерьмовой квартирке из-за того, что мы заставили ее пережить.

Джорджия посмотрела вверх. Она пыталась дышать, пыталась осмыслить слова подруги. Лила не толкала Брандон с обрыва.

– Никто не хотел, чтобы это случилось, – сказала Джорджия. Она не сумела придумать ничего другого и поэтому наклонилась и погладила пьяную по голове.

Та оттолкнула ее, и потрясенная хозяйка отдернула руку.

– Ты знаешь, что это неправда. – Лила натянула одеяло на миниатюрное тело.

Джорджия ничего не ответила.

Она часто задавала себе вопрос, что произойдет, если кто-то узнает, что они сделали. Когда она ждала поезд или когда оставалось некоторое время до начала фильма в кинотеатре, вопрос вдруг возникал в ее сознании и выталкивал все остальное.

Она была не настолько глупа, чтобы использовать Гугл со своего телефона, с домашнего или даже с рабочего компьютера. Но в тех случаях, когда Джорджия оказывалась в аэропортах и проходила мимо магазинов, где продавали планшеты и лэптопы, у нее начинали чесаться пальцы.

Непредумышленное убийство. Лжесвидетельство. Убийство.

Ей хотелось знать только одно: каким будет срок. Сколько лет она потеряет. Иногда она попадала в замкнутый круг тревоги: вдруг кто-нибудь начнет изучать личную жизнь Чарли. И даже если они ничего не найдут, даже если придут к выводу, что она не сделала ничего плохого, его карьера будет уничтожена. Он кричал на нее целый час, когда несколько лет назад она забыла обновить телевизионную лицензию. «Ты не понимаешь, – сказал он ей. – Я должен быть безупречным. Как сейчас».

И ее родители. Отец с сучковатыми искривленными костями и мать, которая никогда не жаловалась. Что они будут делать без денег, которые она каждый месяц тайно переводит на их счет? Эта мысль наводила такой ужас, что Джорджия прогоняла ее, как только она возникала.

Теперь она ущипнула себя, чтобы боль заставила ее отвлечься.

Нэнси встала и подошла к окну, где стояло кресло, на котором лежала ее сумочка. Она достала оттуда тюбик с кремом для рук и принялась втирать его в ладони, сохраняя полнейшее спокойствие.

– Кому-нибудь нужен крем? – спросила она, протягивая тюбик.

Лила ничего не ответила, а Джорджия покачала головой. Во что играет Грейдон? Как она рассчитывает все исправить? Нэнси должна поговорить с Лилой, вселить в нее страх перед богом. Объяснить, что она потеряет Иниго, если будет себя так вести и сделает какую-нибудь глупость. Все что угодно, чтобы заставить ее молчать.

– Таблетки здесь, Лила. Джорджия права, не прикасайся к ним сегодня – ты слишком много выпила, – сказала Нэнси. – Но когда ты проснешься завтра утром, возьми несколько штук домой, ладно? Тогда ты сможешь пару ночей поспать, и тебе уже не будет казаться, что все так плохо. Поверь мне.

Она посмотрела на часы «Картье», которые носила на левой руке с тех пор, как ей исполнился двадцать один год.

– Нам пора вниз, Джи. Пусть немного отдохнет, – добавила Нэнси.

Джорджия погладила волосы Брир, словно та была маленькой девочкой, и встала.

– Тебе повезло, что ты напилась, Лай, ведь иначе тебе бы пришлось спуститься вниз и слушать, как Чарли и Ру обсуждают регби. Нам нужно спасать беднягу Бретта.

Лила ничего не ответила, она продолжала смотреть в потолок. Хозяйка дома проследила за ее взглядом – подруга не сводила глаз с антикварной люстры, которую Джорджия нашла в Восточном Лондоне, на блошином рынке и с любовью отреставрировала. В каждой крошечной хрустальной подвеске отражался лучик света, который превращался в радугу. Джорджия была рада, что Лила обратила на нее внимание. Под такой люстрой приятно засыпать.

– Спустись вниз, Джордж. Проверь парней, – попросила Нэнси.

– Что?

– Спустись на кухню. А я немного посижу с Лилой, пока она засыпает. – В голосе американской гостьи появился лед – она явно давала понять, что хозяйке не следует оставаться в спальне, что это будет ужасной ошибкой.

Джорджия всегда слушалась Нэнси. Именно это удерживало их вместе. Единственное, на чем сходились все трое и что неизменно позволяло им оставаться в безопасности.

Теперь хозяйка неохотно оторвалась от мягкой постели и от близости теплого тела Лилы.

– Конечно, спокойной ночи, Лай, – сказала она, снова погладив лежащую подругу по голове. – Постарайся выспаться. – Ее голос дрогнул.

Закрыв за собой дверь спальни, Джорджия опустилась на верхнюю ступеньку лестницы и так сильно вцепилась в белое веретено, на котором держались перила, что у нее заболела ладонь. Было бы настоящим благословением сидеть здесь и не двигаться. Только она должна спуститься вниз и сделать вид, что все в порядке. И какая-то маленькая часть ее существа, которую она любила меньше всего, очень хотела подслушать, что Нэнси скажет Лиле и как она намерена добиться успеха там, где Джорджия потерпела поражение.

Когда Джорджия была маленькой, ее заставляли сидеть на лестнице, если она делала что-то не так. Оказавшись вдали от всех, она слушала веселые голоса родных и ужасно страдала. Как странно, ступеньки лестницы, где она отбывала наказание, теперь представлялись ей самым безопасным местом в мире.